Часть третья

Эшелон

В одиннадцатом часу вечера полковник Полевой в задумчивости стоял возле одной из двух картин, украшавших его кабинет. На одной, строгой и официальной, был изображен президент Российской Федерации. Вторая, привлекшая его внимание, была в изящной палисандровой рамке и висела прямо напротив стола и резного, деревянного кресла…

До столь позднего времени ему пришлось пробыть в стенах УФСБ в ожидании доклада Сергея Марковича. С подполковником должен был связаться капитан Игнатьев и доложить о ходе выполнения задания в Кизляре. Близнюк появился в половине одиннадцатого…

— Разрешите, товарищ полковник, — постучав, заглянул он в приоткрытую дверь.

— Проходи. Ну, какие новости?

В ответ тот печально покачал головой — Игнатьев по неизвестным причинам не выходил на связь вторые сутки. Полевой вздохнул…

— Что ж… Езжайте домой. Пора и вам отдохнуть, — разочарованно проворчал он.

— Пожалуй, поеду, — согласился Сергей Маркович. — Кофе не хотите? У меня с собой в термосе…

— Нет, спасибо. Поздновато уж — не усну…

Близнюк потоптался у порога, отчего-то не решаясь уйти, оставив в одиночестве, не считая охраны Управления, своего шефа.

Полковник заворожено смотрел на странную картину, смысл которой Сергей Маркович неоднократно и безуспешно пытался постичь. На переднем плане неизвестным художником был изображен уродливый взрослый человек, державший в руках еще более уродливого ребенка. Внизу и чуть дальше от зрителя полыхал огонь и взрослый, должно быть, намеревался бросить в него свое дитя. Дитя об этом то ли не ведало, то ли с трепетной радостью готовилось принять мученическую смерть — во всяком случае, безобразное лицо его озарялось блаженной, наполненной умиротворением улыбкой…

— Это аутсайдер-арт, — объяснил Полевой, приметив интерес подчиненного.

— Аутсайдер-арт? — переспросил тот, поежившись и невольно отводя глаза от мрачного полотна. — Увы, мне ни о чем не говорит этот термин.

— Жаль… Так что же будем делать с нашими агентами в Кизляре? Пошлем еще кого-нибудь?

— Оба представляются мне людьми надежными. Давайте подождем…

— Оба? — отчего-то переспросил полковник.

— Оба. А у вас есть в ком-то из них сомнения?

Тот пожал плечами…

— Игнатьев, безусловно наш, давно проверенный человек, — устало проведя ладонями по лицу и возвращаясь к креслу, молвил заместитель начальника Управления. — А вот майор Баринов большого доверия у меня, увы, не вызывает.

— Плен? — коротко осведомился подполковник.

— И плен — в первую очередь. А во-вторых, элементарная интуиция мне подсказывает нечто нехорошее. Вы ведь не станете оспаривать тот факт, что интуиция в нашем деле играет отнюдь не последнюю роль.

— Разумеется, — думая о чем-то своем, согласился Близнюк. Затем, снова глянув на загадочную картину, поморщился и направился к двери. У порога остановился, обернулся… Немного поразмыслив, обмолвился: — Если с ними случилось что-то из ряда вон — посылать очередную пару агентов бессмысленно — «Слуги» будут готовы к этому. Да и посылать-то нам, честно признаться — некого… Предлагаю подождать еще недельку, а потом…

— Потом придется послать двух-трех агентов наружки во главе с умным, думающим человеком.

— Для поиска следов Игнатьева с Бариновым? — обыденно справился фээсбэшник, будто речь шла о будничном загуле заводских работяг.

— Да… И начнем тщательно подбирать и готовить следующую пару…

Глава первая

— Мне этот русский сразу не понравился, как только Усман приказал перенести его в расположение нашей базы в Аргунском ущелье. Этот шайтан тогда ранен был… — неторопливо начал излагать давнюю историю, заметно сдавший за прошедшие месяцы муфтий. — Я высказался на этот счет Усману. Вам не довелось знавать полевого командира Усмана Дукузова… отличный был воин, отличный… К сожалению, редко прислушивался к советам надежных людей — всегда норовил принять решение сам. Но воевать умел… Тут уж не возразишь…

— Вы не могли бы нам поведать об этом типе? — кивнув на связанного Баринова, вернул старика к предмету беседы Асланби Вахаевич.

— Он тоже, следует признать, отменный воин. Но я предупреждал Усмана…

— А поподробнее, Мовлади Хайдулаевич. Как ему удалось бежать?

— О-о… — покачал жиденькой, тонкой бороденкой мужчина преклонных лет. — Он не просто сбежал!.. Он такого натворил!

Священнослужитель протяжно вздохнул, поправил на голове большую папаху, повозил острым концом палки по цементному полу…

— Я попытался поговорить с этим неверным… Убедить его… Кто знал?.. Некоторые из пленных соглашались перейти на нашу сторону, а тут такая удача — майор спецназа…

Он ненадолго умолк; в потерявших цвет глазах сверкнула бессильная ярость; матово-фарфоровая, дряблая кожа на ладони, сжимавшей палку, сделалась ослепительно белой от напряженья.

— Так он из спецназа? — удивленно переспросил директор «Южной ночи».

— Этот шайтан из отряда «Шторм». Слышали, небось, о таком?.. Так вот он уничтожил пятерых, включая Усмана. А меня связал… Связал и удрал, а по дороге вниз — до равнины, убил еще пятнадцать наших людей, преследовавших его… Шайтан а не человек!..

Слушая его, хозяин казино все еще расхаживал в задумчивости по подвальному холодильнику. Не остановился он и тогда, когда муфтий закончил говорить. Несколько минут лишь звук его шагов приглушенно разносился под сводчатым потолком замкнутого пространства…

Майор «Шторма» тем временем, сохраняя неподвижность предплечий и невозмутимость лица, осторожно резал краем монеты одну за другой капроновые петли, туго стягивающие запястья. Шнур расползался легко, но до полного освобождения верхних конечностей требовалось еще минут десять — до некоторых петель, расположенных совсем близко к кистям, он дотягивался с неимоверным трудом…

Намотав приличный километраж меж рядов висящих мясных туш, Асланби Вахаевич, наконец, остановился и, взирая на него сверху вниз, заключил:

— А ты не так прост, голубчик, как мне показалось на первый взгляд. Я-то после первой встречи посчитал: заурядный накаченный гоблин. Ан, нет! Кто же прислал тебя сюда с этим?.. — он кивнул головой в сторону висящего на крюке пакета.

Усмехнувшись, Баринов не отвечал — не хватало еще пугать директора признаниями в связи с ФСБ…

— Молчишь?.. Ну и что же прикажешь с тобой делать?.. — раздумывал тот вслух.

Сашке нужно было еще минут пять. Если Асланби примет решение тотчас — он не успеет освободить рук…

— Убейте его! — внезапно раздался злой старческий тенорок. Муфтий попытался резво вскочить со стула, да солидный возраст давал о себе знать — былой прыти в движениях не осталось и в помине. — Убейте его сейчас же, слышите?! Или я самолично поквитаюсь с ним!..

Пока молодые мусульмане, стараясь не выходить за грани почтительного отношения, успокаивали разгневанного Мовлади Хайдулаевича, спецназовец воплощал задуманное с удвоенной энергией. В это же время, пристально разглядывая своих оппонентов, анализировал предстоящую схватку…

Хозяин игорного заведения не обратил внимания на всплеск эмоций почтенного старца и снова мерил шагами небольшое пространство в какой-то таинственной и одухотворенной задумчивости. Руки он держал в карманах брюк, а под расстегнутыми полами его пиджака оружия офицер спецназа не примечал. Муфтия он тоже в расчет не брал — тот всегда предпочитал физическому насилию религиозную идеологию, да и опять же — был слишком стар и слаб. Оставалась личная охрана Асланби Вахаевича: два молодых парня и молчаливый прибалт. Один из рядовых телохранителей торчал рядом — справа, в двух шагах от пленника; второй — тот, что повыше ростом, стоял напротив — в полуметре от стула муфтия. Сам же Донатас присел на краешек еще одного стула и, не спуская глаз с бывшего заместителя директора по безопасности, поигрывал средних размеров увесистым револьвером с взведенным курком. Оба его подчиненных, вероятно, так же имели оружие. Но даже если пистолеты этих ребят были готовы к стрельбе, то есть в стволе каждого наличествовал патрон, а предохранители стояли в боевом положении, — им потребовалось бы не менее секунды на производство первого выстрела. А в специальной подготовке, именуемой «Молния», освоенной Александром до автоматизма, секунда являлась целой бездной времени…